Квартирная страда - Страница 5

— Знаю, знаю… Самъ собственноручно солдата ея въ казармахъ разыскивалъ и двѣ кумачевыя рубахи ему вручалъ, чтобъ у мамки молоко не пропало.

— А жарища-то! И вдругъ, по этой жарищѣ квартиру искать!

— Каторга. Я считаю, что отысканіе по этакой жарищѣ квартиры — это одна изъ казней египетскихъ.

— Хуже-съ. Танталовы муки. Вотъ вамъ жизнь-то! Служишь, получаешь чины, ордена, а тутъ квартира — и… Тьфу! Наказаніе… И если-бы у меня не кончался срокъ старой квартиры пятнадцатаго Августа…

— И у меня пятнадцатаго Августа. Но вамъ что! Вамъ съ полъ-горя, вы человѣкъ тощій, но намъ, толстякамъ…

— Батенька, я хоть и не толстъ, но у меня ревматизмы въ рукахъ и ногахъ, такъ каково мнѣ по лѣстницамъ-то! Да еще и съ портфелемъ…

— Поручили-бы портфель-то курьеру привезти. Онъ и привезъ-бы вамъ къ подъѣзду.

— Отецъ родной, у насъ только два курьера, и ищутъ квартиру для его превосходительства.

— Ахъ, и онъ перемѣщается?

— Перемѣщается. Квартиры нѣтъ подходящей, и черезъ это золъ, какъ цѣпной песъ. Вѣдь изъ-за этого-то у меня и портфель. Потребовалъ, чтобъ къ завтра одно дѣло… А и дѣло-то не спѣшное. А меня сегодня вечеромъ, какъ на зло, на винтъ звали. Фу! — отдувается тощій субъектъ, выхватываетъ изъ кармана платокъ и, снявъ шляпу, отираетъ со лба и съ лица потоки пота.

— Фу-у-у! — повторяетъ полный субъектъ и, вытащивъ платокъ, тоже отирается.

Пауза.

— Ну, что-жъ, звоните дворника, — говоритъ тощій субъектъ.

— Да я ужъ и то два раза звонилъ, но никакого толку.

— Звоните въ третій разъ. Надо-же дозвониться, или, наконецъ, обратимся къ швейцару.

— Да вамъ-то собственно что? — спрашиваетъ полный субъектъ. — Я хочу немножко поотдохнуть и поотдышаться. Я только что сейчасъ въ домѣ рядомъ три лѣстницы смѣрилъ.

— Какъ, что мнѣ? Тоже квартиру. Будемъ вмѣстѣ смотрѣть.

— Нѣтъ, Иванъ Иванычъ, это неудобно.

— Отчего неудобно?

— Да какъ-же, помилуйте. Я раньше васъ къ этому дому подошелъ. Здѣсь для меня окажется подходящая квартира, а вы у меня ее отобьете.

— Вы раньше сюда подошли, а я нарочно къ этому дому пріѣхалъ, потому что мнѣ нашъ экзекуторъ еще сегодня утромъ га этотъ домъ указалъ. Онъ для своей тещи въ домѣ квартиру смотрѣлъ, но тещѣ его оказалась квартира въ пять комнатъ велика, а мнѣ именно въ пять-то и надо.

— Да и мнѣ въ пять. Нѣтъ, Иванъ Иванычъ, я ужъ прошу васъ отойти и смотрѣть гдѣ-нибудь въ другомъ мѣстѣ. Помилуйте, что-же это такое! Мучился я, мучился, бродилъ, тольео набрелъ на подходящее — и вдругъ вы…

— Позвольте… Да, вѣдь, это вашъ экзекуторъ набрелъ вчера, а вовсе не вы… Вы даже не нашего вѣдомства.

— Плевать мнѣ на вашего экзекутора! Что мнѣ вѣдомство! Никакого я экзекутора не знаю и знать не хочу!

Полный субъектъ уже начиналъ горячиться. Тощій субъектъ схватился за ручку колокольчика и изо всей силы сталъ звонить дворника, тоже раздраженно приговаривая:

— Экзекутора можете и не знать, на экзекутора можете плевать, но ежели онъ указалъ на подходящую мнѣ съ дровами квартиру въ пять комнатъ, то я до тѣхъ поръ не успокоюсь, покуда не осмотрю ее! Да-съ…

— Вы можете послѣ меня смотрѣть.

— Съ какой-же это стати? Лучше ужъ вы послѣ меня ее осмотрите, ежели ужъ на то пошло.

— Но, вѣдь, это-же съ вашей стороны не благородно. Я ужъ стоялъ у дома, когда вы подъѣхали къ нему! — кричалъ полный субъектъ и въ свою очередь сталъ звонить дворника.

— Какое имѣете право, милостивый государь, говорить мнѣ, что я неблагородно поступаю! — тоже возвысилъ голосъ тощій субъектъ. — Мнѣ указали квартиру, а вы сами набрели.

— Скажу больше: свинство!

— А вы нахалъ послѣ этого!

— Что? Что? Повторите!

— На-халъ! Да-съ… Нахалъ! Я ему изъ учтивости предлагаю вмѣстѣ квартиру посмотрѣть, а онъ эту-же квартиру мнѣ и запрещаетъ смотрѣть! Нахалъ!

— А вы? Вы… мерзавецъ, коли такъ…

— Самъ мерзавецъ! Самъ съѣшь!

У воротъ стоялъ дворникъ безъ шапки съ заспанной рожей и съ всклокоченной головой

— Чего-жъ вы это господа, колокольчики-то рвете? Не стыдно вамъ? Колокольчикъ сейчасъ оборвали, — говорилъ онъ, почесываясь подъ мышками. — Надо чинно, благородно…

— Квартира въ пять комнатъ есть? — быстро спросилъ его полный субъектъ.

— Квартира въ пять комнатъ въ третьемъ этажѣ не сдана еще? Та, которая восемьсотъ сорокъ стоитъ? — въ свою очередь задалъ вопросъ тощій субъектъ.

— Не сдана, не сдана еще. А все-таки проволоку у колокольчика рвать не слѣдъ, — наставительно произнесъ.

— Веди меня! Показывай! — крикнулъ полный субъектъ.

— Пожалуйте, пожалуйте. Вотъ, только ключи у бабы возьму.

Оба — и тощій, и полный субъекты ринулись за дворникомъ подъ ворота. Оттуда доносились ихъ возгласы:

— Нѣтъ, я вамъ не позволю первому смотрѣть!

— Нѣтъ, ошибаетесь. Это я вамъ не позволю первому смотрѣть!

— А вотъ увидимъ чья возьметъ!

— А вотъ поглядимъ! Я себѣ на ногу никому не позволю становиться!

— И я самъ съ усамъ! Будьте покойны!

V

Къ подъѣзду многоэтажнаго каменнаго дома подъѣхала четырехмѣстная извозчичья карета, въ окнахъ которой виднѣлись кардонки со шляпами, узлы и двѣ клѣтки съ попутаемъ и канарейкой. На козлахъ, рядомъ съ кучеромъ, стояла ручная швейная машина. Читавшій на подъѣздѣ газету швейцаръ лѣниво подошелъ къ каретѣ, отворилъ дверцу и сказалъ въ карету:

— Съ пріѣздомъ честь имѣю поздравить.

— Спасибо… — откликнулся изъ кареты женскій голосъ. — Вынимайте, швейцаръ, кардонки и узлы, а то намъ не выйти.

Швейцаръ вынулъ двѣ кардонки и узелъ, и тогда показалась голова кормилицы въ кокошникѣ. На рукахъ кормилицы пищалъ ребенокъ.